– Гренадеры, вспомните, как учил вас работать штыком в Италии Суворов!
Русские батальоны с маху ударили по гренадерам Удино. Бой дошел до крайнего ожесточения – раненые после перевязки, отмахиваясь от докторов, торопились в строй. Собственно, не в строй, – какой строй при долгой штыковой? – а в сечу, сознавая, что в таком горячем деле каждый штык на счету, каждый может решить исход общего дела.
И это дело выиграла русская пехота. Ведомая своими командирами, она сломила неприятеля и обратила его в бегство. Так Милорадович стал начальником арьергарда, а Витгенштейн отныне прикрывал движение арьергардных частей. Прикрывал, будучи уже кавалером ордена Св. Георгия 3-й степени.
Были потом еще и жаркие схватки, и блистательные сражения: и в этой войне с Наполеоном, и позже с турками.
Отечественную войну 1812 года Витгенштейн встретил генерал-лейтенантом и командиром 1-го корпуса армии Барклая-де-Толли, корпуса, прикрывающего Петербург и действующего в отрыве от основных сил. По сути – маленькая самостоятельная армия. И ее командир доказал, что не зря столь трудное дело защиты русских земель от Двины до Новгорода было доверено именно ему. Доверено в момент наивысшей опасности для страны, когда общепризнанные военные авторитеты, генералы Багратион и Барклай-де-Толли, пользовавшиеся в армии и обществе широкой известностью, посчитали во многом свою задачу выполненной лишь потому, что неприятелю не удалось окружить русские армии, расчленить и уничтожить их; когда даже отступление признавалось за удачнейший маневр. Именно в это время корпус Витгенштейна вступил в поединок с тремя корпусами Наполеона, сковал их силы и вырвал стратегическую инициативу.
Когда 1-я армия начала движение из Дриссы к Витебску, то Витгенштейн был оставлен на правом берегу Двины, прикрывая своим корпусом весь север России. Маршал Наполеона Удино получил от своего императора повеление очистить от русских правый берег Двины. Русский и французский корпуса начали отдельную от главных армий борьбу.
13 июля разведка донесла Витгенштейну, что Удино идет на Себеж, желая соединиться там, в тылу русского корпуса, с корпусом Макдональда, также форсировавшего Двину, и тем самым отрезать русские части от Пскова. Соединенные силы французов в этом случае легко бы смели русский корпус. У Витгенштейна было на раздумье мало времени. Равно, как и вариантов действий: или поспешно отступать, или попытаться разбить корпуса французов поодиночке, постоянно опасаясь удара по своим тылам. Но отступление открывало противнику дорогу на столицу – на все 600 верст от Двины до Петербурга не было никого, кроме шести рекрутских батальонов, располагавшихся во Пскове, а за корпусами наполеоновских маршалов стояла вся армия императора, подкреплявшая противостоящие Витгенштейну силы сначала из Витебска, а затем из Смоленска. И все же русский генерал выбрал второе, понимая, что, воистину, если не он – то кто?
