Жалобами на то, что никто, ни один человек его не понимает, пестрят записи в дневниках Кьеркегора. Всю жизнь Кьеркегор чувствовал себя несчастным человеком. Его одолевали меланхолия, ипохондрия, преодолеваемые пароксизмами творческого вдохновения. «Я — в глубочайшем смысле несчастная личность, которая с самых ранних времен была прикована так или иначе к граничащему с безумием страданию.» «Кто я есть? Как я явился на свет? Почему меня об этом ранее не спросили?» «Где-то в Англии, — писал Кьеркегор, — имеется надгробный памятник, на котором начертано одно только слово: «Несчастнейший». Я могу предположить, что кто-нибудь это прочтет и подумает, что там никто не погребен и это предназначено для меня».
Каких только анормальностей не нашли специалисты (в кавычках и без кавычек) у датского философа: и шизофрению, и эпилепсию, и эдипов комплекс, и мазохизм, и нарциссизм, и бессознательный гомосексуализм, но чаще всего — маниакально-депрессивный психоз. Последнего диагноза придерживался и знаменитый датский психиатр X. Хельвегоду. По всей вероятности, так и было. Уж очень странный, неуравновешенный, причудливый, эксцентричный человек был Серен Кьеркегор. «Все существующее меня пугает, — признавался он. — От мельчайшей мушки и до таинства воплощения; все для меня необъяснимо, в особенности я сам. Неимоверно мое страдание, безгранично». Это исповедь двадцатипятилетнего студента, предававшегося разгульной жизни.
Все это, безусловно, надо учитывать при изучении творчества Кьеркегора. Но, в то же время, это был человек большой умственной одаренности, владеющий необычайным литературным мастерством. Немного можно назвать философов, обладавших таким стилистическим даром и изобретательностью.