Чаадаев признавал, что перед отъездом из Петербурга за границу он виделся с Матвеем и Никитой Муравьевыми, князем Трубецким и Николаем Тургеневым. Матвей Муравьев-Апостол и Раевский провожали Чаадаева. Но ведь это элита тайного общества!
Когда декабристы выступили против царя, Чаадаев был за границей. Еще в 1823 году он отправился в трехлетнее путешествие. Петр Яковлевич посетил Англию, Францию, Италию, Швейцарию, Германию. В Карлсбаде он встречался с немецким философом Шеллингом. На родину Чаадаев вернулся лишь осенью 1626 года, когда его друзья-декабристы были осуждены.
Поражение декабристского движения передовая общественность переживала очень глубоко. У Чаадаева для этого были и причины личного характера. С осени 1826 года Чаадаев живет в имении тетки в Дмитровском уезде. Пять лет продолжается его затворническая жизнь, наполненная напряженной мыслительной работой. Его позиция в тот период очень хорошо иллюстрируется содержанием письма к Вяземскому: «Неуж-то надобно непременно делать дела, чтобы делать дело? 
Конечно, можно делать и то и другое, но из этого не следует, чтобы мысль… не могла быть вещь очень дельная. Настанет время, она явится и там».
В это время он познакомился с Екатериной Дмитриевной Паниной. Ей было двадцать три года, но она уже пять лет была замужем, правда, детей не имела. Екатерина Дмитриевна выделялась в глазах Чаадаева из толпы беспокойством духа и развитостью ума, умением находить «прелесть в познании и в величавых эмоциях созерцания». Надо только, думал он, наполнить эти свойства существенным содержанием, ибо молодая женщина не заглядывает в Евангелие, не ходит в церковь и вообще пребывает в полном религиозном неведении. Тогда и многие тяжелые для нее проблемы повернутся к ней другой стороной.
И Чаадаев посоветовал Екатерине Дмитриевне, говоря словами его первого философического письма, «облечься в одежду смирения, которая так к лицу вашему полу», «что «скорее всего умиротворит ваш взволнованный дух и прольет тихую отраду в ваше существование».
