Мы не случайно называем первым имя Питри, ибо он был поистине громадной фигурой в египтологии. Некоторые ученые называют его отцом научной археологии (лично я по некоторым причинам предпочитаю говорить о критической археологии). Простое перечисление достижений Питри в области методики раскопок заняло бы много страниц, но даже его технические прорывы не столь важны, как его подход, строго логичный и безукоризненно точный. Новый подход Питри придумал сам, его никто не учил, ибо, как он замечает вскользь, вокруг не было никого, у кого можно было бы научиться. Он прибыл в Египет тогда, когда Анри Масперо, преданный своему делу директор Каирского музея древностей, начал настаивать на соблюдении правил и научных методов, разрушая веселый азарт открытого для всех грабежа и безответственного разрушения. Но Питри, который вел с местными и иностранными грабителями открытую войну, не слишком ценил Масперо. Питри имел чудесный дар обличителя; его убийственные комментарии по поводу неэффективности и жульничества высказывались с особой научной элегантностью, которая только придавала им силу.
В своей автобиографии Питри обрушился на других археологов, на Каирский музей, Масперо, на французов вообще и многих египтян в частности. Можно предположить, что именно Питри, а не остальной мир шагал не в ногу. Это так и было, но лишь потому, что он открывал парад и его современники еще не поняли точности и изощренности установленных им методов. Очень редко страстные обвинения Питри вызывались личными мотивами; люди, которых он ругает последними словами, из-за глупости или корысти губили его драгоценные древности. Он любил большинство египтян, с которыми работал, и завоевал их любовь и лояльность настолько, что люди, которых он обучил технике раскопок, жители деревни Куфт, много лет снабжали археологические экспедиции надсмотрщиками и землекопами.
В характере Питри была черта, которая удивляет нас даже больше, чем его фанатическая страсть к деталям. Это его фантастическая энергия. Он носился по Египту, от Дельты до порогов Нубии, как мифологический дракон, глотая сырой материал и извергая его в форме аккуратных томиков с каталогами костей, камней, бус и горшков. Реальным доказательством его гения стали истории, которые начали скапливаться вокруг него, как вокруг рассеянных ученых в других дисциплинах, из-за страсти к работе не обращавших внимания на несущественные потребности повседневной жизни. Питри сам со вкусом рассказывал, как он работал голым в душных коридорах пирамид, «словно японский плотник, одетый только в очки, с той разницей, что я не нуждаюсь в очках». Ему ничего не стоило пройти 10–20 миль через пустыню, чтобы получить недельную плату для своих рабочих; на раскопках в Палестине ему и его помощникам пришлось черпать из колодца питьевую воду, по цвету и консистенции напоминавшую густой гороховый суп. Тем лучше, небрежно замечал Питри, они сразу получали воду, овощи и мясо.
