Но весной 1902 года поведение вулкана Мон-Пеле, безмятежно спавшего пятьдесят лет, сделалось несколько необычным. В середине апреля вершина горы вдруг начала сильно куриться. Любопытные останавливались на улицах и с интересом наблюдали за поднимавшимися над горой густыми клубами дыма. Потом из кратера повалил дым и вылетел пепел. На город стали падать лапилли и вулканическая пыль, явственно ощущался запах серы, одновременно начались подземные толчки. Отравленные ядовитыми газами, погибали животные, пасшиеся на склонах вулкана.
В последующие дни пеплопад усилился, от толчков стали содрогаться окрестности, в земле разверзлись зияющие трещины. Из недр вырвались и забили многочисленные горячие источники. Местные газеты предупреждали об угрозе. Например, газета «Дес Колониес» так описывала конец апреля в Сент-Пьере: «Дождь из пепла не прекращается ни на минуту. Примерно в половине десятого робко выглянуло солнце. Больше не слышно шума потока карет на улицах. Колеса погружаются в пепел. Порывы ветра сметают пепел с крыш и слуховых окон и задувают его в комнаты, окна которых жители неблагоразумно оставляли открытыми».
Две тысячи напуганных предупреждением жителей спешно покинули Сент-Пьер. Но только две тысячи, остальные же тридцать тысяч граждан легкомысленно остались в городе. Остался в городе и американский консул, а его жена сообщала в письме своей сестре: «Мой муж уверяет меня, что непосредственной опасности нет, а если появится хоть малейший намек, мы покинем город. В порту стоит американская шхуна, и она останется там еще, по крайней мере, две недели. Так что, если вулкан начнет угрожать, мы тут же сядем на корабль и выйдем в море». Это было ее последнее послание. После катастрофы спасатели нашли обуглившийся труп консула в кресле перед окном, выходящим на Мон-Пеле. В соседнем кресле находился точно такой же труп его жены. Тела их детей так и не были обнаружены.
Но не только газеты предупреждали о надвигающейся опасности. Тревожно вели себя и те, кого называют «живыми сейсмографами». На крупном сахарном заводе Усин-Гуэрин, расположенном в северной части города, появилось невероятно огромное количество муравьев и сороконожек. Это нашествие мешало работать. Лошади во дворе ржали, брыкались, вставали на дыбы, так как муравьи и сороконожки нещадно кусали их. Конюхи окатывали лошадей ведрами воды, пытаясь смыть насекомых. Заводские рабочие били сороконожек стеблями сахарного тростника, а на расположенной рядом вилле владельца завода горничные пытались избавиться от них с помощью утюгов и кипятка.