Рассказ Крийо
Как вы, думаю, понимаете, проникнуть в стены больницы оказалось делом нелегким. В первую очередь потому, что врачи запрещали Крийо разговаривать с кем бы то ни было. Он оказался слишком слаб и запросто мог умереть от перенапряжения. Врачи удивлялись, как он смог доковылять до полицейского участка. Лишь через 5 дней меня пустили к больному, строго-настрого наказав не утомлять его разговорами. Сестра Жана, Элиз — темноволосая женщина средних лет, присутствовала при нашей беседе.
— В тот день, а было это 4 апреля 1996 г., — начал свой рассказ Крийо, — я вышел из дома на работу, как всегда. Живу я в пригороде Дижона, там у нашей семьи старинный дом с большим садом. Так вот, выйдя утром из дома, я увидел, что в саду клубится какой-то странный туман…
— Почему туман показался вам странным?
— Дело в том, что дом наш стоит на пригорке, и тумана там отродясь не было. Я сначала даже подумал, что где-то поблизости прорвало трубу с горячей водой и над землей висит пар. Но, сделав несколько шагов, понял — это именно туман, белесый и холодный. В общем я удивился и даже немного испугался, но не будешь же звонить на работу и говорить, что ты остался дома из-за тумана. Ну я и пошел вперед. Сделал несколько шагов — и больше ничего не помню. Помню только, как шел по этому туману.
— А потом?
— А следующее мое воспоминание — уже тут, в Париже, неделю назад. Я оказался неподалеку от Сены на одной из улочек. Позади висели клочья тумана…
— Как вы там оказались?
— Не помню. Кажется, я выбегал из тумана. По-моему, я бежал изо всех сил, сердце отчаянно колотилось в груди…
Я понял, что дело безнадежное, но все-таки спросил еще раз:
— Вы совсем не помните ничего из того, что с вами произошло?
— Нет, совсем… хотя… в последнее время ко мне приходят странные воспоминания, в основном во снах. Какое-то багрово-красное солнце, постоянная усталость. Высокие темные фигуры странных людей, покрытых шерстью. Ощущение постоянного страха… Но я не уверен, что все это — не плод моего больного воображения.
Элиз сделала мне знак, что беседу пора заканчивать. Я поднялся, положил на столик свою визитку и сказал:
— Спасибо огромное, вы очень помогли мне. Я обязательно загляну к вам, когда вы немного окрепнете.
Перед уходом из больницы я нанес еще один визит — лечащему врачу Крийо. У него я надеялся узнать кое-какие интересующие меня подробности. Врач, благообразный мужчина с седой бородой, внимательно выслушал меня.
— Простите, доктор, я хотел бы узнать поподробнее о состоянии больного. Он ничего не помнит из того, что с ним произошло, но по состоянию его организма наверняка ведь можно что-то определить, — начал я беседу.
— Разумеется, вы правы. По общему состоянию и по имеющимся на теле повреждениям можно многое сказать…
— А что, есть и повреждения? — удивился я.
— Увы, есть, и в достаточном количестве. На ладонях — вы, наверное, не заметили — довольно крупные кровавые мозоли. Причем мозоли застаревшие, ясно, видно, что кожа рук давно находится под большой нагрузкой. Рентген Показал, что у пациента были сломаны примерно три года назад и не очень правильно срослись два ребра и левая нога. Поэтому при ходьбе он заметно хромает — но этого вы тоже заметить не могли, мы ведь не разрешаем ему вставать. Истощение организма серьезное, явно длительное, хотя до настоящей дистрофии, хвала господу, далеко. На запястьях какие-то следы, как от кандалов. На поверхности тела в нескольких местах довольно крупные шрамы, но внутренние органы не задеты, т. е. ранения не были проникающими…