Здесь Вольтер был по большому счету новатором. Вместе с другим просветителем, Монтескье, он во многом предвосхитил такого крупнейшего мыслителя XIX века, как Гегель. Во всяком случае, именно Вольтер впервые употребил понятие «дух времени», которым затем будет широко пользоваться Гегель.
В истории, согласно Вольтеру, действуют вовсе не мистические «духи». В ней нет также никакого божественного промысла. Бог создал природу, считает Вольтер, а историю люди делают сами. И все же делают они историю не так, как захочется. Вернее, они могут делать все так, как захочется, но если они делают то, что не соответствует «духу времени», то это вызывает некое противодействие.
Так, мифические Эринии — служительницы Правды — мстили за все, что содеяно вопреки закону. Рим ограбил варваров — варвары ограбили Рим. История, согласно Вольтеру, есть последний страшный суд, и она рано или поздно все расставляет на свои места. История не поддается однозначной оценке судить однозначно — значит судить односторонне. Это Вольтер называет «пирронизмом» истории, по имени древнего скептика Пиррона, который советовал воздерживаться от определенных суждений о вещах. Ведь чувства нас обманывают, считал Пиррон, а суждения о мире у различных людей различны.
Но Вольтер имеет в виду в данном случае другое, а именно объективную путаницу самой истории. Речь идет о том, что Гегель впоследствии назовет «хитростью» истории люди думают, что они осуществляют в жизни свои собственные цели, а на самом деле они реализуют историческую необходимость. Цели отдельных людей, даже выдающихся, не совпадают с тем, что получается как исторический результат. Поэтому Вольтер не был сторонником такой историографии, которая стремится проникнуть в тайны будуаров и кабинетов.